В октябре 1949 года, всего через несколько

[Bappy7]

месяцев после того, как Оруэлл опубликовал «1984» (работу, которая, по-видимому, изложила более насущные угрозы, которые он имел в виду), Хаксли написал своему бывшему ученику, чтобы высказать противоположную точку зрения. Книга Оруэлла произвела на него впечатление, сказал он, но он не нашел ее полностью убедительной, потому что он продолжал думать, как и при создании «О дивного нового слова» , что элиты будущего найдут «менее трудные» стратегии для удовлетворения своей «жажды власти», чем метод «ботинка по лицу», описанный в 1984 году .

Хаксли написал это письмо в Британии в течение месяца, который начался с знаменательного события, произошедшего на противоположном конце Евразии: основания Китайской Народной Республики (КНР). Автор не упоминал об этом Оруэллу, и действительно не приводил никакой конкретной страны для иллюстрации своего заявления. Вместо этого он удовлетворился размышлениями в общем плане о контрасте между тем, что мы теперь иногда описываем как разделение на «жесткий» авторитаризм (тип, связанный, скажем, с современной Бирмой) и «мягкий» авторитаризм (для которого современный Сингапур, который писатель-фантаст Уильям Гибсон незабываемо описал в Wired как «Диснейленд со смертной казнью», часто считается образцом).

Однако со временем КНР, страна, о которой я преподаю и пишу, зарабатывая на жизнь, стала доволь Данные телемаркетинга но регулярно втягиваться в дебаты Хаксли-Оруэлла — почти всегда для того, чтобы подчеркнуть, что « 1984» был более пророческим текстом, чем «О дивный новый мир» . Это неудивительно, учитывая, что книга Оруэлла обычно воспринимается как аллегория сталинского коммунизма, а КНР была основана — и до сих пор управляется — Коммунистической партией. Хотя Оруэлл был яростным критиком империализма и фашизма, а также государственного социализма (и фактически утверждал, что черпал вдохновение для некоторых аспектов « 1984» из своего времени работы на BBC), вскоре после начала эры Мао (1949-1976) для критиков коммунизма стало символом веры то, что страны, управляемые ленинскими партиями, были квинтэссенцией государств «Большого брата».